Неточные совпадения
То был прекрасный весенний день. Природа ликовала; воробьи чирикали;
собаки радостно взвизгивали и виляли
хвостами. Обыватели, держа под мышками кульки, теснились на дворе градоначальнической квартиры и с трепетом ожидали страшного судбища. Наконец ожидаемая минута настала.
Одна из лошадей, сытый бурый третьяк, увидав
собаку, шарахнулся и, подняв
хвост, фыркнул.
Проводя этот вечер с невестой у Долли, Левин был особенно весел и, объясняя Степану Аркадьичу то возбужденное состояние, в котором он находился, сказал, что ему весело, как
собаке, которую учили скакать через обруч и которая, поняв наконец и совершив то, что от нее требуется, взвизгивает и, махая
хвостом, прыгает от восторга на столы и окна.
Две борзые
собаки, напряженно загнув
хвост серпом и высоко поднимая ноги, грациозно перепрыгивали по высокому жнивью, за ногами лошади...
Турка подъехал к острову, остановился, внимательно выслушал от папа подробное наставление, как равняться и куда выходить (впрочем, он никогда не соображался с этим наставлением, а делал по-своему), разомкнул
собак, не спеша второчил смычки, сел на лошадь и, посвистывая, скрылся за молодыми березками. Разомкнутые гончие прежде всего маханиями
хвостов выразили свое удовольствие, встряхнулись, оправились и потом уже маленькой рысцой, принюхиваясь и махая
хвостами, побежали в разные стороны.
Заметив улыбку спутницы,
собака весело сморщилась, вильнула
хвостом и ровно побежала вперед, но вдруг безучастно села, деловито выскребла лапой ухо, укушенное своим вечным врагом, и побежала обратно.
Катя слегка присела, поместилась возле сестры и принялась разбирать цветы. Борзая
собака, имя которой было Фифи, подошла, махая
хвостом, поочередно к обоим гостям и ткнула каждого из них своим холодным носом в руку.
Окна были забиты досками, двор завален множеством полуразбитых бочек и корзин для пустых бутылок, засыпан осколками бутылочного стекла. Среди двора сидела
собака, выкусывая из
хвоста репейник. И старичок с рисунка из надоевшей Климу «Сказки о рыбаке и рыбке» — такой же лохматый старичок, как
собака, — сидя на ступенях крыльца, жевал хлеб с зеленым луком.
Она медленно обернулась и пошла, косясь боязливо через плечо, что он. А он ничего: идет тихо, будто волочит
хвост, как
собака, на которую топнули.
Те, заметя нас, застыдились и понизили голоса; дети робко смотрели на гроб;
собака с повисшим
хвостом, увидя нас, тихо заворчала.
Эту фламандскую картину дополняла
собака, которая виляла
хвостом, норовя стащить плохо положенный кусок.
Тут же встретила нас и его жена, каначка, седая, смуглая, одетая в синее бумажное платье, с платком на голове, как наши бабы. Особо выстроена была тоже хижина, где эта чета обедала: по крайней мере, заглянув, я видел там посуду, стол и разную утварь. Две
собаки, с повисшими
хвостами и головами, встретили тоже нас.
— Черт! Он ко мне повадился. Два раза был, даже почти три. Он дразнил меня тем, будто я сержусь, что он просто черт, а не сатана с опаленными крыльями, в громе и блеске. Но он не сатана, это он лжет. Он самозванец. Он просто черт, дрянной, мелкий черт. Он в баню ходит. Раздень его и наверно отыщешь
хвост, длинный, гладкий, как у датской
собаки, в аршин длиной, бурый… Алеша, ты озяб, ты в снегу был, хочешь чаю? Что? холодный? Хочешь, велю поставить? C’est а ne pas mettre un chien dehors…
Чем ближе подходил человек, тем больше прятался тигр; он совсем сжался в комок. Не замечая опасности, Дерсу толкнул
собаку ногой, но в это время выскочил тигр. Сделав большой прыжок в сторону, он начал бить себя
хвостом и яростно реветь.
Действительно, кто-то тихонько шел по гальке. Через минуту мы услышали, как зверь опять встряхнулся. Должно быть, животное услышало нас и остановилось. Я взглянул на мулов. Они жались друг к другу и, насторожив уши, смотрели по направлению к реке.
Собаки тоже выражали беспокойство. Альпа забилась в самый угол палатки и дрожала, а Леший поджал
хвост, прижал уши и боязливо поглядывал по сторонам.
Широкая голова, небольшие мохнатые стоячие уши, притупленная морда, сухое сложение и длинный пушистый
хвост изобличали в нем красного волка или шакалоподобную дикую
собаку.
В это время, от двенадцати до трех часов, самый решительный и сосредоточенный человек не в состоянии охотиться, и самая преданная
собака начинает «чистить охотнику шпоры», то есть идет за ним шагом, болезненно прищурив глаза и преувеличенно высунув язык, а в ответ на укоризны своего господина униженно виляет
хвостом и выражает смущение на лице, но вперед не подвигается.
Пока наши
собаки, с обычным, их породе свойственным, китайским церемониалом, снюхивались с новой для них личностью, которая, видимо, трусила, поджимала
хвост, закидывала уши и быстро перевертывалась всем телом, не сгибая коленей и скаля зубы, незнакомец подошел к нам и чрезвычайно вежливо поклонился.
Собаки с преувеличенной быстротой вертели
хвостами в ожидании овсянки; лошади топали и ржали под навесом…
Въезжая в эти выселки, мы не встретили ни одной живой души; даже куриц не было видно на улице, даже
собак; только одна, черная, с куцым
хвостом, торопливо выскочила при нас из совершенно высохшего корыта, куда ее, должно быть, загнала жажда, и тотчас, без лая, опрометью бросилась под ворота.
Утки хлопотливо плескались и ковыляли в этих лужицах;
собака, дрожа всем телом и жмурясь, грызла кость на поляне; пегая корова тут же лениво щипала траву, изредка закидывая
хвост на худую спину.
Но в данном случае она вела себя иначе: летела лениво, медленно и низко над землей, летела не по прямой линии, а по окружности, так что
собака едва не хватала ее за
хвост зубами.
До слуха моего донесся шорох. Скоро я увидел и виновника шума — это была енотовидная
собака — животное, занимающее среднее место между
собаками, куницами и енотами. Тело ее, длиною около 80 см, поддерживается короткими ногами, голова заостренная,
хвост длинный, общая окраска серая с темными и белесоватыми просветами, шерсть длинная, отчего животное кажется больше, чем есть на самом деле.
Собаки было залаяли, но, узнав Антона, умолкли и замахали косматыми
хвостами.
Зверь, бешеная
собака, когда кусается, делает серьезный вид, поджимает
хвост, а этот юродивый вельможа, аристократ, да притом с славой доброго человека… не постыдился этой подлой шутки.
— Словом, «родная сестра тому кобелю, которого вы, наверное, знаете», — замечает редактор журнала «Природа и охота» Л. П. Сабанеев и обращается к продавцу: — Уходи, Сашка, не проедайся. Нашел кого обмануть! Уж если Александру Михайлычу несешь
собаку, так помни про
хвост. Понимаешь, прохвост, помни!
Аляповатые лубки изображали их в виде маленьких смешных полуобезьян, с
хвостами крючком и с птичьими ножками, и всюду они представлялись только проказниками, то прячущимися в рукомойники, где их монахи закрещивают и запирают, то принимающими вид девиц, то являющимися в виде свиней, больших ящериц, змей или
собак.
— И буду, всегда буду. Ведь человек, который обличает других, уже тем самым как бы выгораживает себя и садится на отдельную полочку. Я вас обличаю и сам же служу вам. Это напоминает
собаку, которая гоняется за собственным
хвостом.
Пищик. Я полнокровный, со мной уже два раза удар был, танцевать трудно, но, как говорится, попал в стаю, лай не лай, а
хвостом виляй. Здоровье-то у меня лошадиное. Мой покойный родитель, шутник, царство небесное, насчет нашего происхождения говорил так, будто древний род наш Симеоновых-Пищиков происходит будто бы от той самой лошади, которую Калигула посадил в сенате… (Садится.) Но вот беда: денег нет! Голодная
собака верует только в мясо… (Храпит и тотчас же просыпается.) Так и я… могу только про деньги…
По наблюдениям моим над междоусобицами жителей я знал, что они, мстя друг другу за обиды, рубят
хвосты кошкам, травят
собак, убивают петухов и кур или, забравшись ночью в погреб врага, наливают керосин в кадки с капустой и огурцами, выпускают квас из бочек, но — всё это мне не нравилось, нужно было придумать что-нибудь более внушительное и страшное.
У
собак вообще и у легавых в особенности есть расположение грезить во сне; чем лучше, чем горячее
собака в поле, тем больше грезит и — грезит об охоте! Это видеть по движениям ее
хвоста, ушей и всего тела.
Дядя на прощанье нарисовал мне бесподобную картину на стекле: она представляла болото, молодого охотника с ружьем и легавую
собаку, белую с кофейными пятнами и коротко отрубленным
хвостом, которая нашла какуюто дичь, вытянулась над ней и подняла одну ногу.
Я не только любил смотреть, как резвый ястреб догоняет свою добычу, я любил все в охоте: как
собака, почуяв след перепелки, начнет горячиться, мотать
хвостом, фыркать, прижимая нос к самой земле; как, по мере того как она подбирается к птице, горячность ее час от часу увеличивается; как охотник, высоко подняв на правой руке ястреба, а левою рукою удерживая на сворке горячую
собаку, подсвистывая, горячась сам, почти бежит за ней; как вдруг
собака, иногда искривясь набок, загнув нос в сторону, как будто окаменеет на месте; как охотник кричит запальчиво «пиль, пиль» и, наконец, толкает
собаку ногой; как, бог знает откуда, из-под самого носа с шумом и чоканьем вырывается перепелка — и уже догоняет ее с распущенными когтями жадный ястреб, и уже догнал, схватил, пронесся несколько сажен, и опускается с добычею в траву или жниву, — на это, пожалуй, всякий посмотрит с удовольствием.
Поднималась и
собака и, опять поджав
хвост и свесив голову, медленным прежним шагом машинально следовала за ним.
В этот момент из толпы выделился Родион Антоныч, подошел к лежавшей
собаке и прыснул на нее набранной в рот водой. Захваленный пес вскочил, поджал
хвост и скрылся.
Егеря и лесообъездчики уже спешились и, выстроившись в две шеренги, с вытянутыми лицами ожидали дальнейших приказаний. Лошади фыркали и отмахивались
хвостами от овода,
собаки обнюхивали траву и сильно натягивали своры. Устроился импровизированный охотничий привал, хотя огня и не раскладывали из опасения испугать дичь.
Умная
собака, стоившая несколько тысяч, сходила за брошенным платком раз десять, а затем, видимо, смутилась и, помахивая тонким
хвостом, вопросительно умным взглядом смотрела на m-r Чарльза.
Собаку-фаворитку привезли только накануне, и она с радостным визгом принялась прыгать около хозяина, вертела
хвостом и умильно заглядывала набобу прямо в рот. Другие
собаки взвизгивали на сворах у егерей, подтянутых и вычищенных, как картинки. Сегодня была приготовлена настоящая парадная охота, и серебряный охотничий рог уже трубил два раза сбор.
И
собака весь день ходила за ним, опустив большой, пышный
хвост.
Честный аптекарь действительно, когда супруга от него уехала, взял к себе на воспитание маленького котенка ангорской породы, вырастил, выхолил его и привязался к нему всею душою, так что даже по возвращении ветреной супруги своей продолжал питать нежность к своему любимцу, который между тем постарел, глаза имел какие-то гноящиеся, шерсть на нем была, по случаю множества любовных дуэлей, во многих местах выдрана, а пушистый ангорский
хвост наполовину откушен соседними
собаками.
Не говоря уже об утехах любви, как будто бы и все другое соединялось, чтобы доставить ему наслаждение: погода стояла сухая, теплая, и когда он, при первом еще брезге зари, возвращался по совершенно безлюдным улицам, то попадавшиеся ему навстречу
собаки, конечно, все знавшие Аггея Никитича, ласково виляли перед ним
хвостами и казались ему добрыми друзьями, вышедшими поздравить его с великим счастьем, которое он переживал.
С тех пор
собака не доверяла людям, которые хотели ее приласкать, и, поджав
хвост, убегала, а иногда со злобою набрасывалась на них и пыталась укусить, пока камнями и палкой не удавалось отогнать ее. На одну зиму она поселилась под террасой пустой дачи, у которой не было сторожа, и бескорыстно сторожила ее: выбегала по ночам на дорогу и лаяла до хрипоты. Уже улегшись на свое место, она все еще злобно ворчала, но сквозь злобу проглядывало некоторое довольство собой и даже гордость.
Но, пока
собака колебалась, все яростнее размахивая
хвостом и маленькими шажками подвигаясь вперед, настроение пьяного человека изменилось. Он вспомнил все обиды, нанесенные ему добрыми людьми, почувствовал скуку и тупую злобу и, когда Жучка легла перед ним на спину, с размаху ткнул ее в бок носком тяжелого сапога.
Это была довольно большая
собака, черная с белыми пятнами, дворняжка, не очень старая, с умными глазами и с пушистым
хвостом.
Незадолго перед этим Валёк отравил мою
собаку; мне очень захотелось приманить эту, новую. Я выбежал на тропу,
собака странно изогнулась, не ворочая шеей, взглянула на меня зеленым взглядом голодных глаз и прыгнула в лес, поджав
хвост. Осанка у нее была не собачья, и, когда я свистнул, она дико бросилась в кусты.
За нею всегда бежала стая
собак; старые солидные дворняги с вытертою шерстью и седым волосом на равнодушных мордах, унылые псы с поджатыми
хвостами в репьях и комьях грязи, видимо уже потерявшие уважение к себе; бежали поджарые сучки, суетливо тыкая всюду любопытные носы и осматривая каждый угол хитрым взглядом раскосых глаз, катились несокрушимо весёлые щенята, высунув розовые языки и удивлённо вытаращив наивные глаза.
Эти трое — первейшие забавники на базаре: они ловили
собак, навязывали им на
хвосты разбитые железные вёдра и смотрели, смеясь, как испуганное животное с громом и треском мечется по площади, лая и визжа. В сырые дни натирали доски тротуара мылом, любуясь, как прохожий, ступив в натёртое место, скользил и падал; связывали узелки и тюрички, наполняя их всякою дрянью, бросали на дорогу, — их веселило, когда кто-нибудь поднимал потерянную покупку и пачкал ею руки и одежду.
Мне казалось, судя по направлению лая, что
собака гонит влево от меня, и я торопливо побежал через полянку, чтобы перехватить зверя. Но не успел я сделать и двадцати шагов, как огромный серый заяц выскочил из-за пня и, как будто бы не торопясь, заложив назад длинные уши, высокими, редкими прыжками перебежал через дорогу и скрылся в молодняке. Следом за ним стремительно вылетел Рябчик. Увидев меня, он слабо махнул
хвостом, торопливо куснул несколько раз зубами снег и опять погнал зайца.
Шорох в чаще обратил внимание казаков. Пестрый лягавый ублюдок, отыскивая след и усиленно махая облезлым
хвостом, подбегал к кордону. Лукашка узнал
собаку соседа охотника, дяди Ерошки, и вслед за ней разглядел в чаще подвигавшуюся фигуру самого охотника.
Собаки, махая
хвостами и оглядываясь на хозяина, бежали по сторонам.